Генри Килбейн, который комментировал все матчи «Вызова Гальфонда» на канале Run It Once, решил делать свой подкаст. Его первым гостем ожидаемо стал сам Фил Гальфонд.
– Ты разыгрывал миллионы задолго до своих Вызовов. Играть начал еще в колледже. А когда понял, что покер может стать для тебя чем-то серьезным?
– Я с детства часто играл с друзьями в карты. В казино таких игр нет, это были какие-то детские игры. Мне нравилось гэмблить, но каких-то особенных способностей у меня не было, я не придумывал собственные стратегии и ничем не выделялся на фоне остальных. Когда я учился в колледже, один из близких друзей выиграл турнир на partypoker и получил около $30k. Это надолго стало главной темой наших бесед. Он рассказал мне, что покер – это серьезное занятие, которому можно обучаться, и он даже купил несколько книг. Посоветовал попробовать и мне, убедил, что у меня обязательно получится. Я так и сделал, тоже купил несколько книг и сразу пошел играть SNG за $10 на party. Через пару месяцев зарабатывал $15 в час. Одновременно нашел подработку, которую собирался совмещать с учебой, но быстро бросил, чтобы все свободное время посвящать покеру. Стабильно рос по лимитам, но долго играл в режиме полупрофессионала.
Когда исполнилось 21, сыграл первые турниры в офлайне. С банкроллом меньше $100k зарегистрировался в два турнира по $10k в Тунике. Это было очень дорого, но я всегда мечтал сыграть на таком уровне. Помню, был так впечатлен происходящим, что сразу прикинул, сколько часов в месяц мне придется гриндить в онлайне, чтобы позволить себе поездки на такие серии. Но регуляром офлайна так и не стал. На той серии в одном турнире вылетел в мелких призах, в другом – до денег. Поездка закончилась в ноль, но из-за нее я пропустил первую неделю нового учебного года. Чтобы не придумывать какие-то нелепые оправдания, решил пропустить весь семестр, а потом вообще бросил учебу. Тем же летом поехал на свою первую Мировую серию покера, а за полгода до нее перешел из SnG в кэш. Моим основным лимитом были SNG за $200, и я подумал, что нет смысла играть дешевле, чем $5/$10. Хотя кэш до этого вообще не играл. Но составы были настолько хорошими, что я сразу начал играть в ноль.
При подъеме по лимитам придерживался того же подхода, что и в MTT. Как только появлялся какой-то банкролл, сразу делал выстрелы. Если они заканчивались провалом, спускался и начинал все сначала. Выстрелы и рост по лимитам были моей главной мотивацией в то время. Основным лимитом долгое время оставался NL1k, а выстрелы делал сразу на NL10k. Прошло немало времени, прежде чем мне удалось закрепиться на $50/$100 и $100/$200. Когда эти лимиты стали основными, выстрелы я делал уже на $300/$600. Веселое было время. Селект тогда вообще отсутствовал, точнее он был, но совсем не тем, что я сейчас называю этим термином. Для меня покер был компьютерной игрой с постоянно растущими по сложности уровнями. Помню, как впервые решил поиграть $300/$600. Открыл лобби, чтобы изучить, кто сидит за столами. Увидел Фила Айви: «Ок, почему бы не поиграть с ним?» В третьей раздаче получил сет в сет и вернулся на привычные $100/$200.
– Ты спокойно воспринимал неудачные выстрелы? Не было проблем с эго?
– У многих игроков действительно возникают подобные проблемы. Проигрыши вызывают острое желание поскорее отыграться. Это один из основных признаков игровой зависимости. В молодости казалось, что мне тоже не избежать этого. Гэмблинг и выстрелы не по банкроллу вызывали очень яркие эмоции. Но по каким-то причинам у меня никогда не возникало желания отыгрываться до нулей на всех счетах. Подозреваю, что одна из причин в том, что я все время проводил за игрой в покер и почти не тратил деньги вне столов. У меня даже не было «обычных» денег, весь банкролл лежал на Full Tilt. Я жил, как обычный нищий студент. Все мои друзья были такими, и я ничем не выделялся. Играл не для того, чтобы выиграть деньги на новую машину, была только одна цель – подниматься по лимитам. Естественно, сейчас все изменилось, и я понимаю ценность денег. Вряд ли я смог бы жить в тех же условиях, что и тогда. Хотя смог бы, но это было бы невероятно тяжело.
– Как родители относились к покеру? Они не советовали тебе купить дом или вложить деньги во что-нибудь еще?
– Отец всегда советовал инвестировать, но родители никогда на меня не давили. И в итоге я потратил очень приличную сумму на квартиру в Нью-Йорке. Все друзья по колледжу закончили учебу и разъехались по стране. Я не захотел оставаться один в Висконсине и выбрал Нью-Йорк, куда отправились сразу несколько друзей. Очевидно, надо было снимать квартиру, но я ненавижу переезды, поэтому купил. Хотел внести 20%, а на остальное оформить ипотеку. Но в этот момент начался финансовый кризис 2008 года, и никто не дал мне кредит. Пришлось вносить сразу 60%, что очень сильно ударило по банкроллу. Одно из худших решений в жизни. Это серьезно ограничило мои покерные возможности. В то время шла практически круглосуточная игра за столом RailHeaven, за которой мне пришлось наблюдать со стороны.
Хотя, может, это было и к лучшему. У меня не было возможности проверять на прочность дисперсию и играть $500/$1k в любых составах, пришлось тщательно селектить. Возможно, это спасло мою карьеру.
– Во время сессий на RailHeaven у тебя не дрожали коленки от имен соперников?
– На имена я вообще не обращал внимания, возможно, потому что мы играли в онлайне. Единственное, что могло меня напугать – игра некоторых из них. Думаю, мне помогло еще то, что я постоянно сомневался в своей игре. Но это компенсировалось моей любовью к покеру и желанием переиграть оппонентов. В покере ничто не сравнится с чувством, когда ты верно прочитал соперника. Для меня до сих пор так. Когда я садился на RailHeaven, испытывал возбуждение, небольшое волнение и огромное желание играть.
– Умение читать соперников – врожденный талант или этому можно научиться?
– Это сочетание природных способностей и практики. В этом нет никакой магии. Я пытаюсь понять соперника и разобраться, как он думает, слежу за реакцией в разных спотах. Действие на каждой улице – это ключи, которые я собираю вместе, чтобы угадать руку оппонента. Напоминает работу детектива, и это очень весело. Я всегда был силен именно в этом, по фундаментальным знаниям почти все соперники были сильнее меня. Я очень боялся, что с появлением солверов этот аспект игры потеряет актуальность. Мне казалось, что работа в софте обнулит все мои сильные стороны. Поэтому начал заниматься лишь через 5 лет после появления солверов. Оказалось, что мои опасения были совершенно беспочвенны.
– Ты достаточно рано начал участвовать в High Staker Poker и Poker After Dark, но тогда казалось, что тебя больше знают по никам в онлайне, а не по настоящему имени. И вообще в те времена эти шоу напоминали какой-то закрытый клуб, в который очень неохотно пускают новичков. Расскажи, как ты туда попал?
– Вот там я как раз испытывал страх. Даже когда поднялся на высокие лимиты в онлайне, я все равно оставался фанатом покера, смотрел все эфиры WSOP и High Staker Poker. Для меня все участники были настоящими звездами, и игра против них вживую не имела ничего общего с онлайном. Съемки проходили в зале с софитами и камерами, это было совсем не похоже на привычную мне комнату с компьютером. А в покерном плане никакого страха я не испытывал. В онлайне составы были гораздо хуже. У меня было не так много возможностей поиграть в шоу, хотелось воспользоваться ими по максимуму, отчего я еще больше зажимался.
Стену между онлайном и офлайном пробил Том Дван. С его первого появления на High Staker Poker все сложилось идеально. Он делал вещи, недоступные никому из соперников. Они не всегда работали, но тогда у него получалось абсолютно все. И, кажется, меня пригласили тоже благодаря ему. Друзьям он тоже всегда готов прийти на помощь.
– Почему его приглашали намного чаще? По скиллу ваш уровень отличался не так сильно.
– Он играл гораздо лузовее. А я в первых эфирах, наоборот, сильно тайтился. Префлоп я играл правильно, но надо было перестроиться ради шоу. Не думаю, что стоит искать какие-то подковерные игры, просто он был намного интереснее продюсерам и зрителям. Как ты сказал, нас знали только по никам в онлайне, в остальном мы были полными ноунеймами. И за исключением Тома, предпочтение отдавали регулярам шоу, которые на волне покерного бума стали настоящими звездами.
– Некоторые почему-то остаются звездами даже сейчас, хотя игра оставила их далеко позади...
– После «черной пятницы» денег в телевизионном покере стало намного меньше. Новым звездам взяться неоткуда. Не уверен на 100%, но слышал, что в High Staker Poker некоторые играли за деньги Full Tilt. Им просто выдавали $200k и сажали за стол. У румов было очень много денег, и на рекламу они их не жалели. А телешоу – отличное место для продвижения своего бренда. Румы не только платили огромную зарплату профессионалам, у которых не было своих денег на дорогую игру, но и напрямую финансировали сами шоу. Вероятно, все это было оправдано, потому что у покера на ТВ в те времена была большая аудитория. А сейчас молодым игрокам нет смысла появляться в эфире, спонсорский контракт они все равно не получат. Получив приглашение, регуляры в первую очередь задумываются об ожидании, а не о дополнительной выгоде. Организаторам тоже нет смысла делать подобные шоу, румам они неинтересны, хороший состав собрать сложно. А какую еще выгоду они принесут? Остается только PokerGo, где все держится на энтузиазме отдельных людей, и за такой контент приходится платить.
– Ты всегда записывал обучающие видео, даже когда играл в онлайне на самом высоком уровне. Наверняка у тебя спрашивали, зачем играть хедз-апы с Сульски и показывать свою игру?
– Желание заниматься обучением появилось у меня задолго до того, как я начал записывать воды. Сначала писал стратегические статьи в журнал Bluff. Мне это очень нравилось. Думаю, у меня хорошо получалось, а я люблю делать то, что у меня получается. Мне удается доносить сложную информацию простым языком. Потом нас с Томом пригласили на встречу с руководством CardRunners. Они предложили нам записать пробные видео, чтобы оценить, как их примет аудитория. Мы согласились, но Том так ничего и не сделал, а я свое отправил. Даже не помню, какие условия они предложили, мне было просто интересно попробовать. Желание сделать что-то подобное было у меня давно, но я никак не мог решиться, а их предложение стало достаточным толчком.
Видео очень хорошо приняли, мы стали обсуждать долгосрочное сотрудничество, но условия меня совершенно не устроили. Я вернулся к этой деятельности лишь через несколько лет. Конечно, у меня были некоторые опасения, что соперники узнают, как я играю. Солверов тогда никаких не было, и у многих игроков были очевидные лики. Например, если человек играл чек-рейз на спаренном флопе – это был 90% блеф. В моей игре такого не было. По GTO я, естественно не играл, мы даже не знали, что это такое, но я очень внимательно относился к балансу. Некоторых друзей я отговаривал от записи обучающих роликов, мне казалось, что это сильно навредит их ожиданию. Но в отношении своей игры я таких опасений вообще не испытывал, и, кажется, результатам это не навредило. Хотя точно это оценить очень сложно.
– Я хочу ввести традицию и заканчивать подкасты пятью короткими вопросами. Отвечать можно предложением или даже одним словом. Какой совет ты бы дал себе 21-летнему?
– Я бы сказал: »Продолжай делать то, что делаешь. Все будет отлично».
– Если бы ты мог ввести в покере правило, которому все были бы обязаны следовать. Что бы это было?
– Сложно. Наверное, чтобы селектить можно было только в 50% случаев.
– Интересно, тут давай подробнее.
– Для прогресса полезно играть в сильных составах, об этом недавно рассуждал Негреану. Вспомни «дилемму заключенного». Если все будут селектить, составы испортятся, и это навредит всем. А если селект можно будет отменить щелчком пальцев, это решит проблему бамханта, экшена станет больше, и новичкам тоже будет веселее. Но я понимаю, что это неотъемлемая часть современного покера, поэтому и сказал «50%». Уже рассказывал, что и сам был вынужден играть с селектом.
– Главный урок, который ты усвоил за последний год?
– Думаю, что научился разделять ожидания от людей и реальность..
– Что в покере в последнее время вызывает у тебя позитивные эмоции?
– Популярность хедз-ап челленджей и медленное, но верное улучшение ситуации с онлайном в США.
– Последний вопрос – твой любимый соперник за всю карьеру? С кем тебе нравилось сражаться больше всего?
– Виктор Блум. Он невероятно талантлив. У него полностью отсутствовали фундаментальные знания и селект, но противостояния с ним были самыми сложными. Невозможно было предугадать, что он сделает в следующую секунду. Если бы уровень наших знаний был одинаковым, у меня не было бы шансов. Матчи с ним были самыми интересными в моей жизни.
– Это правда, что ему хватало нескольких раздач, чтобы подстроиться под соперника?
– Да, он и Айви – единственные соперники, с которыми я наиграл большую дистанцию в онлайне и без шансов проиграл войну левелинга. В умении мгновенно перестраиваться с этими двумя никто не сравнится.