Алекс Фоксен: Когда мне было 9, учительница сказала, что я проведу жизнь за решёткой

– Всем привет! Человек, который пришёл сегодня к нам в подкаст, не нуждается в представлении, но я всё равно представлю его. Алекс Фоксен! Больше 50 миллионов турнирных призовых, один из несомненно легендарных игроков современности, которого я рад называть своим другом. Добро пожаловать, брат!
– Как оно, мужик? Рад быть здесь.

– Хочешь сказать какое-нибудь вступительное слово?
– Мне нравится приходить в подкасты, хотя я нечасто это делаю... в основном из-за того, что на определённом уровне в покере становится немного опасно выдавать любую информацию о своём мышлении – слишком уж проницательны некоторые из наших соперников. Я считаю EV таких разговоров отрицательным, но получаю от них слишком большое удовольствие, чтобы навсегда от этого отказаться.

– Здорово, значит, мне особенно повезло заполучить тебя в гости! Давай начнём с того, как ты попал в покер и чем занимался до этого. Расскажи о своём прошлом.
– Я заинтересовался покером в районе 2002-2003 годов. Как и многих других, меня впечатлила победа Манимейкера, но особенно сильные эмоции мне принёс мэйн 2004-го, который выиграл Грег Реймер. Я абсолютно отчётливо помню диван, на котором я смотрел тот турнир, обстановку в комнате и тот огромный кайф, который я получал от трансляции. Мне было 12 лет.

Легендарный турнир! И Реймер довольно интересный парень в безумных очках...

– ...И с окаменелостями!
– Да-да, и это тоже. Конечно, я не понимал тогда игру, но наслаждался напряжением борьбы.

Делом всей моей жизни всегда был спорт. Я занимался едва ли не всеми существующими видами спорта. В соккер, хоккей, футбол, лакросс, бейсбол и баскетбол играл в официальных лигах. Играл во всё, пока в старших классах от меня не потребовали выбрать что-то одно. Я выбрал три – хоккей, футбол и лакросс. Особенно любил футбол и хоккей и всерьёз планировал заниматься ими после школы. Мечтал о профессиональном спорте. Спал со своей клюшкой во время хоккейного сезона... Меня всегда отличала известная одержимость в занятиях любимым делом.

Не думаю, что мне есть о чём жалеть в жизни, и я не хотел бы иметь для этого поводы, но ближе всего к этому статусу подошло моё решение пойти после школы не в хоккей, а в футбол.

Ребёнком я всегда доставлял сплошные неприятности. Ничего ужасного, просто огрызался на учителей, не слушался старших. Когда я учился в 3-м классе, учительница позвонила родителям и сказала, что я проведу свою жизнь за решёткой. Сколько мне тогда было – 9, 10? Ха-ха! Мне кажется, многие качества характера, по которым она составила такое мнение, помогли мне сделать успешную карьеру. Так, я чрезвычаной низко ставил мнения других людей, меня практически не заботило, как я буду выглядеть со стороны, и я был совершенно одержимым и упорным в достижении цели.

Подростком меня часто наказывали домашним арестом – запрещали гулять. Сидя один в своей комнате, я брал колоду и сдавал открытые карты на 8 или 9 человек, после чего разыгрывал раздачу за каждого игрока. Именно тогда я начал учиться покеру. По-моему, довольно хороший способ погрузиться в игру! Это упражнение сразу же показало мне то, чего не понимают многие телезрители – как же часто людям сдают слабые руки!

– Ты застал время, когда на PokerStars стали выкладывать повторы турниров с открытыми картами? Я смотрел их постоянно. Чем-то это похоже на то, о чём ты говоришь.
– Нет, я их не смотрел. Окей, давай промотаем немного вперёд. В колледже я играл в футбол. После нескольких сотрясений мозга спорт пришлось оставить. Желание соревноваться не пропало, с ним нужно было что-то делать, и покер оказался идеальным выходом. Я очень любил саму игру. Кроме того, в университете моей основной специализацией были математика и финансы, много занимался физикой, поэтому теоретические аспекты игры увлекали меня на интеллектуальном уровне. И, конечно, конкуренция и психологическое напряжение стали отличной заменой спорту.

Вспомнил, что смотрел повторы турниров хайроллеров ЕРТ! По ночам я играл турниры в онлайне в Bovada и Carbon Poker, а с утра начинал смотреть повторы ЕРТ, и больше, по сути, ничем не занимался. Несколько лет я посвящал покеру по 12-16 часов в день.

– Для тех, кто не знает, Алекс играл тайт-энда за Boston College три или четыре года.
– Пришлось закончить на третий год.

– Я знаю ответ на мой следующий вопрос, но мне интересно узнать твоё видение: как мы познакомились и как ты попал в команду Chip Leader Coaching?
– Начну с того, что перед нашей встречей я оказался перед интересным выбором в моей игровой карьере. Меня всегда отличала полная уверенность в своих способностях и убеждённость в том, что я добьюсь успеха. Это можно назвать самогипнозом, но у меня вообще никогда нет никаких сомнений. Очень ценное качество, хотя иногда может оказывать разрушительное воздействие. Но мне оно помогло.

Покер – странное соревнование... хотел сказать – странный спорт.

– Не считаешь покер спортом?
– Сложный вопрос. У них много похожих сторон. Знаешь, пожалуй, я скажу, что покер – это спорт! Интеллектуальный спорт. Ближе к спорту, чем шахматы, на мой взгляд. Сильнее влияет личность соперника. Конечно, в шахматах мы тоже реагируем на ходы соперников, но более методично, более одинаково. В покере больше ситуационных аспектов, и правильное исполнение намного важнее. Некоторые отлично играют в решающие моменты, другие – так себе. Хотя не исключено, что я недостаточно хорошо знаю шахматы, поэтому различия, на которые указываю, не вполне точны.

– Я согласен с твоими утверждениями, но тоже не слишком разбираюсь в шахматах. Пусть шахматисты напишут в комментариях, насколько сильно мы заблуждаемся.
– Было бы интересно. Думаю, я сыграл не более десяти партий в шахматы в жизни. Понятно, что я не эксперт.

– А я раньше много играл, но в последние 25 лет – максимум одну или две партии.
– Так-то я всегда любил стратегии и настолки. Settlers of Catan! Играл в неё с друзьями даже в колледже. В ней довольно много возможностей проявить скилл. Особенно в дополнении, которое сделало игру более сложной и глубокой. Мы играли впятером, и я выигрывал примерно 75% матчей.

– Отличный ROI, 200%!
– Да, в бб/100 я разрывал. Но мы ушли от темы! Твой вопрос звучал, э-э...

– Расскажи свою версию нашего знакомства. Ты ещё сказал, что оказался на перепутье.
– Типа того. Я чувствовал, что прибавляю, играл самые высокие лимиты в карьере, но знал, что мне чего-то не хватает, что я упускаю какой-то важный элемент игры. У меня было очень много смазанных далёких проходов – 16-е место, 7-е место... Наверняка что-то можно было объяснить дисперсией, но я чувствовал, что плохо умею, не угадываю, когда газовать и когда давить на тормоз. Ты вот сразу об этом сказал!

– Ладно, расскажу свою версию. Мы играли турнир за $2,500 в Venetian, и Алекс поставил 4-бет вхолодную и выкинул на 5-бет три раза за два круга! И я, честно говоря, даже не был уверен, была ли у него хотя бы раз подходящая рука. Я тогда искал учеников для программы уроков в обмен на долю от профита, у нас было одно место. И твоя игра произвела на меня впечатление! В перерыве мы поговорили.
– Конечно, очень хорошо помню этот турнир. У меня было несколько покерных друзей, но слишком мало, и никто из них не был особенно успешным. Ты в тот момент показывал хорошие результаты, твоё имя было на слуху, и когда ты подошёл ко мне в перерыве с предложением, это много для меня значило! Не то чтобы я сомневался в своих силах, но такое признание, конечно, ещё больше укрепило мою уверенность в себе.

– Расскажи, как ты поднялся в турниры хайроллеров. Видел, что ты теперь играешь турниры по $500,000. Но ведь в начале ты долго гриндил довольно низкие лимиты. Что стало прорывом?
– Каждый раз, когда я начинаю об этом рассказывать, у меня пробегают мурашки по коже, потому что такой взлёт всё ещё кажется мне сюрреалистическим. С другой стороны, он был по-своему неизбежным. Не знаю, как это объяснить. Помню, в 2014-и или 2015-м я играл турниры за $50 на ACR и жил в доме у мамы. После сессии я поднялся на ужин и внезапно объявил, что однажды буду играть самые дорогие турниры в мире и буду их рвать. Это было довольно нетипично для меня.

– По-моему, как раз очень типично!
– Может быть, сейчас. Но не тогда. Или, может быть, я мог сказать нечто подобное другу, но – маме?! С ней я такое обычно не обсуждал.

Думаю, дело в том, что я слишком сильно любил саму игру и её соревновательный элемент. Поэтому когда я окончательно решил полностью посвятить себя покеру, у меня просто не осталось других вариантов. Я должен был добиться максимума и продолжал бы пытаться снова и снова. Заниматься 18 часов в день? Я готов! Если бы их не хватило, нашёл бы способ увеличить продолжительность суток.

Когда мы начинали сотрудничать, у меня была сеть бэкеров, которые помогали мне играть в турнирах до $5,000. И я довольно легко относился к своему банкроллу. Меня не мотивировали деньги, я не переживал о них вообще до тех пор, пока мог сесть в следующий турнир. Помню, когда у меня было $20k, я сел играть WPT за $3,500 полностью от себя. Какая разница, $20k останется или $16.5k?

Я всегда мечтал подняться по лимитам. Не видел себя в роли пожизненного гриндера турниров за $1k. Они для меня были чем-то вроде сателлитов. Сегодня я играю турнир за $400, но если выиграю, смогу сесть в турнир за $5,000! В таком духе я рассуждал в те годы. И дело не в призах – я просто хотел играть с сильными соперниками, сразиться с ними, проверить свои силы!

Так как деньги не оказывали на меня влияния, подниматься по лимитам было довольно просто. Турнир, который особенно отложился в моей памяти – Seminole Hard Rock за $2,650, я выиграл его не то в 16-м, не то в 17-м году. (В 2017-м – первый приз составил $204,600 – GT.)

– Ты же выигрывал его два года подряд!
– Да, но я говорю о первом.

– Хорошо помню, потому что в первом у меня было 50%, а на следующий год – намного, намного меньше.
– У меня очень много воспоминаний об этом турнире. Во-первых, когда в игре было 27 человек, у меня остался один блайнд, и я ужасно злился на себя за глупый колл против парня, у которого всегда будут тузы. У меня была топ-пара, и я проиграл банк порядка 100 бб. Баттон против малого блайнда. Заколлировал 3-бет и, вероятно, неправильно, очень уж тайтово он играл. И я отлично понимал всё это, но просто не смог заставить себя выкинуть топ-пару.

– У тебя были или на дама-хай флопе, нет?
– Да, кажется, . Сделал коллдаун, как баран, и чувствовал себя ужасно глупо.

– Забываю имена людей, но помню раздачу, которую ты сыграл восемь лет назад.
– Я впечатлён твоей памятью!

Победа в том турнире очень сильно на меня повлияла. Она не только подтвердила, что я могу побеждать на таком уровне, но и сам путь к победе получился совершенно безумным. Я увеличил банкролл в два или три раза, точно не помню, но очень существенно! Ты получил сто тысяч, я – тоже сто тысяч. Вернулся в номер и заплакал. Чтобы посчитать все случаи, когда я плакал, хватит пальцев одной руки.

– Я знаю три таких случая.
– Окей, два других пусть останутся тайной.

Эта победа стала катализатором моей карьеры. На меня начали обращать внимание. Это был большой прорыв. До сих пор покрываюсь мурашками, когда вспоминаю об этом, насколько сильные были эмоции.

Сразу после я полетел в Барселону играть ЕРТ и проиграл там треть своих денег, ха-ха! Оказывается, сто тысяч долларов – не так много, как мне казалось раньше!

На следующий год у меня был хороший WSOP – много попаданий в призы, какое-то время я даже боролся за звание Игрока года.

– Ты мне прислал фотографию из турнира по 2-7 сингл-дро за $1,500 с самой большой кучей турнирных фишек, которую я когда-либо видел!
– Надо бы найти это фото! В 2-7 я играл, конечно, в первый раз в жизни. Думаю, эта история отлично характеризует мой подход к покеру в целом.

– У меня есть ещё одна история! Я собрал вечеринку для команды Chip Leader Coaching, но ты решил вместо неё сыграть Deepstack за $600, третий турнир за день!
– Ты путаешь. Это был Deepstack за $200. Точнее, за $235.

– Прежде чем мы уйдём слишком далеко, задам следующий вопрос. В первой фазе твоего вертикального взлёта ты имел удовольствие сражаться с игроками из Германии в самом начале эры солверов. Для тех, кто не в курсе: немцы были на вершине покерной пирамиды в течение нескольких лет и уничтожали всех и каждого, потому что первыми стали работать с солвером. Каково было играть с ними?
– Во-первых, говорить, что они были на вершине покерной пирамиды – это чудовищное преуменьшение. Они настолько доминировали, что доходило просто до смешного. В какой-то момент первые пять мест в рейтинге GPI были в их руках. Федор, Райнер, Доминик, Фогельсанг, кто там ещё? Возможно, Корай. Вроде ещё был какой-то Кристоф Кристофферсен, не уверен, что правильно вспоминаю.

Эти люди первым узнали про солверы и первыми стали применять наработки в живой игре. Встречи с ними были для меня дико интересными и невероятно мотивировали. Я ни разу в жизни не обсуждал покер с Домиником Ницше, но с уверенностью заявляю, что он несёт значительную ответственность за мои успехи в этой игре. Как же остро я чувствовал эту надменную снисходительность немецких ботаников, свысока смотревших на залётного качка, совершающего детские ошибки. Я играл слишком агрессивно, открывался слишком широко, ставил слишком часто. Они прямо говорили мне, как рады видеть меня за своим столом, и откровенно смеялись над некоторыми моими раздачами. Сейчас-то я понимаю, что это шло от их глубинной неуверенности в себе.

– Ну ладно вам, доктор!
– Ну да! Они видели, что я много выигрываю, играя «неправильно», поэтому проще всего было высмеивать мои ошибки, не пытаясь понять, почему моя игра работает.

Думаю, истоки моего стиля можно найти в том упражнении, когда я раздавал открытые карты на полном столе и играл раздачу за раздачей. В какой-то момент я стал заниматься подсчётами. Если я ставлю 2/3 банка на тёрне, оппонент коллирует с такими-то руками и выбрасывает другие. Моё эквити против диапазона колла составляет х. Что, если я поставлю половину банка? Диапазон колла расширится, моё эквити станет выше. Какая из этих линий принесёт мне больше на дистанции? Надо считать. Я считал, считал и понял, что в покере важнее всего не то, что мы делаем, а реакция оппонентов. Именно их возможная реакция должна определять наши решения, а не наоборот.

В некотором смысле я сделал собственный солвер, но совершенно другого типа. Этот опыт невероятно сильно повлиял на мою игру. Никогда не мог понять, как люди могут, глядя на раздачу, уверенно утверждать: «Конечно, это колл! – Конечно, это фолд!» В смысле, «конечно»? Против кого?! Абсолютно всё зависит от оппонента.

Наверное, я очень хотел, чтобы покер на самом деле оказался спортом. В спорте мы должны думать примерно так: «О, этот защитник вправо разворачивается медленнее, чем влево, надо этим воспользоваться!» Искать слабости и бить по ним, вот как надо играть!

– Эксплойты! Ну, ты прав. В этом и есть суть покера.
– Я тоже так думаю.

Проблема с эксплойтным стилем, которая многих пугает – ты намного сильнее рискуешь ошибиться. Сделать прямо грубую-грубую ошибку. Это неприятно, особенно, когда зарабатываешь игрой на жизнь. Проще сказать себе: я не буду придумывать собственную стратегию, это слишком сложно. Лучше обращусь к авторитету и сделаю то, чего просит эта штука. Я буду делать то, что она говорит, и сим заслужу прощение.

– Ну, понятно, у многих игроков есть бэкер, который может попросить солверного ботаника проверить раздачу подопечного. «Нет, солвер так не играет, ерунда какая-то». И всё – прости, бро, следующий турнир ты пропускаешь! Может быть, поэтому наш бэкинговый союз получился таким удачным: когда ты вылетал в какой-то глупой раздаче, я просто пожимал плечами – ну, мне ясно, о чём ты думал, нет проблем.
– Я как раз собирался сказать, что часть меня верит в космический план, что ли. И наше сотрудничество – его часть. Ты оказался идеальным человеком, чтобы помочь мне задавить неуверенность в себе, одобрить моё мышление и стратегию и, в то же время, отточить их.

Очень живо помню, как ты отучал меня от слова «должны». Я продолжал вылетать с блефами и не понимал, почему люди коллируют с руками, которые должны фолдить. А ты говорил: чувак, ты же в последние полтора часа открывал каждую руку! Не думай, что они должны что-то там фолдить, они не выкинут вообще ничего. Я такой: ну, да, но они же должны... должны... А ты: нет, забудь слово «должны», ему вообще нет места в твоём словаре. Спрашивай себя, что они сделают!

Это стало крупным открытием. Я не буду пользоваться стратегией, которая построена на том, что ДОЛЖНЫ делать мои оппоненты. Я хочу манипулировать стратегией так, чтобы она показывала максимальный результат против того, что они БУДУТ делать.

– У тебя было много побед. Какая из них самая любимая?
– Хм-м...

– Видишь! Тебе приходится думать. Мой ответ был бы готов сразу!
– Что именно?

– Мой первый браслет! PLO за $5k. Особая атмосфера, болельщики на трибунах... Тёрн в последнем олл-ине, который дал мне 95%, и все побежали меня поздравлять, а я пытался их прогнать, потому что ещё не открыли ривер... Мурашки, когда вспоминаю обо всём этом.
– Да, мне труднее выбрать. Всё-таки думаю, что это будет Five Diamond, причём тот, в котором я занял 2-е место, а не победный. Потому что когда я его выиграл, к тому моменту у меня уже набралось много других достижений.

Также особое место занимает мой первый браслет, который я выиграл в турнире за $250k. Один из самых дорогих турниров на WSOP. Он воспринимался как нечто монументальное.

– Понятно, почему ты не ставишь его на первое место. Ты успел выиграть до этого столько всего, что чувства притупились.
– Ну да, я не налакбоксил браслет на заре карьеры в игру, которую едва знаю.

– О чём ты говоришь? Я гриндил PLO! И играл прекрасно.
– Да я знаю, знаю. Мог пошутить и получше.

– Окей. Несколько быстрых вопросов.
– Погоди, я хочу вернуться к предыдущему. На самом деле, все турнирные победы затмевает для меня награда игроку года GPI! Просто потому что один турнир может выиграть кто угодно. Но показывать результаты на протяжении долгого периода очень тяжело. Именно долговечность успехов доказывает уровень в покере. Поэтому эта награда стала для меня такой значимой.

– Хорошо. Готов к блицу?
– Да.

– Хироколл или большой блеф?
– Хироколл.

– Турниры хайроллеров или турниры с большими полями?
– Уфф! Это сложно.

– Можешь порассуждать. Начни с ответа про хироколл.
– Ну, во-первых, мои коллы со слабыми руками оказываются правильными реже, чем проходят мои блефы, поэтому лучше запоминаются. Но и внутреннее ощущение отличается. Вроде «ты хотел обмануть меня, а я тебя перехитрил». С блефами проще. Иногда у них просто ничего нет. Или они слишком тайтовые, таких кто угодно заблефует. В случае с блефом тебе не нужно так напряжённо думать за соперника, как при хироколле.

Кстати, во втором выигранном турнире за $2,650 у меня был хироколл по 7-хай. Одна из моих любимых раздач.

– Звучит здорово.
– Против Блэйра Хинкля. Думаю, он до сих пор её вспоминает.

– Расскажешь?
– Ну, у меня были на доске . Лимп-чек префлоп, чек-колл флоп, чек-чек тёрн, на ривере вышла двойка, и он сделал большую ставку. И я сразу положил его на . Это был HU за победу. Довольно маленький банк, но я помню абсолютную уверенность в том, что он блефует. Единственное, меня немного смущало, что он может блефовать с 8-хай, но в остальном у меня не было ни малейших сомнений в колле.

Теперь про турниры хайроллеров и большие поля.

– Пусть будут большие поля в мэйнах. Не обязательно мэйны WSOP, можно и турниры за $5k с парой тысяч участников.
– Конечно, пройти далеко в килополе гораздо приятнее, чем в турнире хайроллеров, но турниры хайроллеров в среднем интереснее играть.

– Окей. Кэш или турниры? Простой вопрос, да?
– Турниры. Самое большое психологическое отличие для меня в том, что в кэше нет победителя. Ты можешь выиграть деньги, но одного официального победителя нет. А я всегда хотел именно побеждать. Обожаю соревноваться.

– Эмоции в покере. Переносить всё стоически или показывать эмоции?
– Что-то промежуточное. Стоицизм в целом предпочтителен, но иногда нужно проявить эмоции. Если обязательно выбирать, то стоицизм.

– Следующий – немного странный, но я всё равно его зачитаю. Везение или скилл?
– А что, если быть везучим – это тоже скилл?

– У-у-у...
– Просто дал глупый ответ на глупый вопрос.

– Хорошо, возвращаемся к более нормальным вопросам. Давай поговорим о дисперсии в МТТ.
– Чем дольше играешь турниры, тем яснее понимаешь, что поражения неизбежны, но победы приносят столько радости, что окупают всё. Каждый раз, когда я вылетаю или страдаю от переезда, я просто возвращаю немного за те моменты, когда всё сложилось. Дисперсия огромна, но когда много играешь, её можно победить. Если играть пять турниров в году, в каждом из которых по две тысячи человек, можно прожить жизнь и ни разу не взять первое место. Но если давать хороший объём игры и всегда быть на пике формы, удача обязательно придёт, и всё бэдбиты забудутся. Я не запоминаю своих бэдбитов, а победы помню.

– Вспомнишь какие-нибудь интересные раздачи против меня?
– Ну да, их было много. Из последнего – когда ты изо всех сил старался раздать наши с тобой деньги остальным участникам главного турнира WPT Choctaw, который ты выиграл.

– Для зрителей канала поясню. Там оставалось 24, может, 30 человек. Я поставил 3-бет с , и Фоксен поставил олл-ин с . У нас было блайндов по 50, я сделал колл и затащил большую монетку, выбив Фоксена из турнира. Мне также невероятно повезло выбить его жену на 5-м месте.

Так я выиграл свой первый и единственный титул чемпиона WPT. Да, отличная раздача. Спасибо, что напомнил о ней!
– Учитывая, что я занял 19-е место, это было глубже, чем ты сказал. (На самом деле, 21-е – GT.) В турнире играет моя жена с отличным стеком, мой стек тоже где-то 1.7 среднего – средний на этой стадии обычно блайндов 30. И у тебя дела идут хорошо, и я начинаю мечтать о том, как мы втроём выходим на финальный стол. Как же будет весело! И тут же срываюсь и ставлю 4-бет-олл-ин после того, как ты переставил мой опен из UTG.

– Я просто хотел гарантировать победу одному из нас.
– Да, ты неплохо справился. Победитель этой монетки сразу становился большим фаворитом.

– Это всё, что ты смог вспомнить?
– Нет, конечно. Просто это одна из последних. Хотя вообще я обычно запоминаю проигранные раздачи, а выигранные забываю, поэтому ты, наверное, можешь вспомнить гораздо больше наших столкновений.

– Ха-ха-ха!
– Ещё одно памятное состоялось в Австралии. Турнир за $1,600 или $2,000, что-то типа того. Мы сидели в углу какого-то чулана, а не в главном здании. Погоди, ты что, выиграл тот турнир?

– Ага.

– А ведь и правда. Теперь вспоминаю. Прикол. Может быть, мы нашли способ манипулировать турнирной реальностью.

– Если без шуток, против тебя мне нереально везло первые лет пять, и в олл-инах, и просто в том, как кладут карты. В последние три года ты уверенно берёшь реванш.
– Да. Помню, какое-то время я вообще не понимал, как выиграть у тебя хотя бы одну раздачу. И не то чтобы я не старался!

– Так расскажи подробности той раздачи из Австралии!
– Да я её не то чтобы хорошо помнил. Может, ты напомнишь детали. Я помню только то, что Крисси оказалась в тот момент у нашего стола (она играла на другом столе) и пришла в шок от того, что мы творим.

– Последняя раздача перед перерывом. Я ставлю 3-бет на KQo. Ты ставишь 4-бет вхолодную на ATo. Я задумываюсь. Начинается перерыв, подходит Крисси. И я внедряю олл-ин. У тебя 65-70 блайндов. Сидишь, думаешь... и делаешь колл! Кажется, я собрал фулл-хаус.
– Да, я был мёртв уже с флопа. Моментально качнуло от «Да!! Мой безумный колл сработал» до «Ну, в кассу так в кассу».

– А какими глазами на всё это смотрела Крисси!
– Ага, её реакцию я запомнил лучше всего.

– Расскажи об опыте игре в Тритонах. Дорогие турниры, сильные поля. Интересно?
– Тритоны – то, каким я всегда представлял хайстейкс-покер. Ощущение запредельной престижности. Потрясающий уровень организации. Лучшие игроки мира. Очень богатые любители покера. Всё продумано до мелочей. Очень приятный опыт, должен сказать. Мне повезло показать неплохие результаты, что, наверное, влияет на мою оценку этих турниров. Играть там сложно, но для меня это самая большая радость, потому что я обожаю сражаться с лучшими в мире. Сражаться с ними и побеждать их – самое весёлое, что может быть в покере.

Тритоны – олицетворение хайстейкс. Нам очень повезло, что эта серия существует. Не знаю, как долго она протянет, и знаю, что ничего подобного раньше не было.

– Раз уж ты сам упомянул... Покер дал тебе очень много, включая замечательную жену. Расскажи о Крисси!
– Да, я невероятный везунчик, и уж точно не из-за того, что выигрываю олл-ины. Может быть, самый везучий человек на Земле? Лично мне кажется именно так. Боюсь, что не смогу остановиться, удержать себя в руках, буду выглядеть глупо, но благодаря Крисси я сделал огромный шаг вперёд и как личность, и как игрок. Физически, эмоционально, психологически... Её вклад невозможно переоценить. Она особый, удивительный человек, и я говорю это с максимально возможной в такой ситуации позиции объективного наблюдателя. Бесконечно признателен ей за всё. Невероятно трудолюбивая, невероятно участливая, умная, весёлая, любящая... Если я вылечу из всех будущих турниров без призов, всё равно буду считать себя самым везучим человеком в мире.

Я предупреждал, что мой ответ будет выглядеть глупым, но это правда.

– В заключение нашей беседы расскажи о своих целях в покере на сегодня.
– Как я уже говорил, я придаю большое значение долгой успешной карьере. Разрывать год-два способны многие. Оставаться в числе лучших десятилетиями – это абсолютная вершина. Успехи нельзя списать на удачу, когда они приходят снова и снова.

Однако у меня есть цели и помимо покера. Завести детей, сделать, может быть, на время перерыв, не гриндить все турниры. Переключиться на время на тренерство. Мне очень нравится учить! Дать другим шанс ощутить ту радость, которую дарит мне покер, изменить их жизнь к лучшему.

Покер кажется мне отличным полем для саморазвития. Ты сталкиваешься с самыми неприятными эмоциями, несовершенством твоей картины миры, непониманием психологии других людей... Покер проверяет тебя на всех направлениях. И чем лучше ты понимаешь игру технически, тем ценнее становятся её уроки.

Я люблю проводить тренировки. Индивидуальные, групповые – неважно. Наверное, мне просто очень нравится говорить об этой игре!

– Согласен. То, что чувствует учитель, когда его ученики добиваются успехов, ни с чем не сравнить! Это потрясающе.
– Меня снова тянет пофилософствовать. Наше предназначение на Земле, как мне кажется – ну, моё уж точно – это служить другим. Это не значит, что я должен строить людям новые дома или типа того, но помогать им становиться в чём-то лучше – это и само по себе важно, и приносит огромную и мало с чем сравнимую радость.

Прежде чем меня спросят: «А как же все те, кто проигрывают деньги в покере?» Мне особенно нравится то, что почти все те, кто проигрывают деньги, играя в покер, могут себе это позволить. Исключения существуют, но по большей части это верно. Если посмотреть на все жизни, которые изменил покер, чаще это будут изменения к лучшему. Покер – это, в сущности, один из лучших механизмов перераспределения богатства.