Привет, меня зовут Аллан, и я лудоман

Я начал играть в азартные игры в коридорах средней школы в Чикаго, когда мне было 9 или 10 лет. Мы с друзьями освоили какую-то испорченную версию покера, давали друг другу беспроцентные займы и опаздывали на уроки. Пожалуй, так началась моя лудомания, именно тогда я взял курс на самое дно, где мне предстояло оказаться трижды.

Примерно в 11 я научился читать букмекерские линии в газете Chicago Sun-Times. Вскоре я начал придумывать разных персонажей, давал им стартовый капитал и следил за их ставками, используя газету. Я давал им имена – это всегда были мужчины – и записывал всю информацию о них (кто в плюсе, кто в минусе) в серию тетрадей. Я делал все их ставки. Учёба тем временем не ладилась.

К 13 годам всё, чего я хотел на день рождения – это своего букмекера. Отец моей подруги Рэнди был букмекером, и я бесконечно просил его принимать у меня ставки. «Когда тебе будет 18, малыш», – рычал он в ответ, зажав в зубах сигарету.

Пока мои друзья начинали интересоваться девушками, я погружался в мир игроков, живущих в моих тетрадях. Я использовал финансовый раздел Tribune, чтобы составлять их портфели акций. Объявления о недвижимости определяли стоимость их домов. Я держал брошюры с новейшими Porsche и Mercedes, чтобы заполнять их гаражи.

Мои парни ставили на футбольные матчи каждые выходные. Bears против Vikings, Cowboys против Giants, с утра воскресенья до ночи понедельника – эти игроки не пропускали ни одной игры. Лишь немногие зарабатывали. Большинство разорялись, и когда это случалось, мне приходилось создавать новых игроков, чтобы продолжать игру. Они были моими куклами Барби. Мне повезло превратить это странное хобби в карьеру сценариста, но я оказался слишком глуп, чтобы прислушаться к предостерегающей истории, которую сам же себе писал.

К моему совершеннолетию отец Рэнди уже отошёл от дел, но я смог перейти от своих тетрадей к реальным спортивным ставкам вместе с друзьями и рядом преступников, называвших себя букмекерами. На первом курсе колледжа я пару раз съездил в Атлантик-Сити и внёс свой вклад в оплату счетов за электричество роскошных казино этого города.

Моё первое падение на дно случилось через несколько месяцев, в 19 лет. Я был на втором курсе и узнал о надёжной системе, позволяющей выигрывать в блэкджек. Её называли «мартингейл», и она заключалась в удвоении ставки после каждого проигрыша, пока не выиграешь. Таким образом, даже если ты выигрываешь только раз в четыре раздачи, ты всё равно остаёшься в плюсе. Система получила название в честь игроков из Мартига, Франция, известных своим агрессивным подходом к ставкам. Мартиг – красивый город с огромной долговой тюрьмой.

Я рассказал о мартингейле своему дяде, заядлому игроку, на День благодарения, и он сказал: «На этом обмане погорело больше людей, чем погибло во Второй мировой войне».

Я, должно быть, подумал, что та война была мелкой стычкой с небольшими потерями, потому что вскоре отправился с друзьями на Парадиз-Айленд, чтобы опробовать мартингейл в багамских казино. Мой банкролл (точнее сумма наличными, которую я мог потратить) составлял около $2,000, а начальная ставка была $25. Оба показателя превратились в ноль за четыре часа. Тогда я взял аванс с кредитки «только для экстренных случаев», которую мне дали родители, и занял ещё немного денег у друзей. Через четыре часа и эти деньги исчезли.

Оставалось только одно: позвонить маме с папой и сказать правду. «Мам, меня только что ограбили, забрали всё!» – кричал я в трубку. «Вы должны перевести мне деньги». Она перевела. И я снова всё проиграл. Остаток отпуска я провёл, напиваясь и получая отказы от студенток, но что действительно разбило мне сердце – это то, что приходилось проходить мимо казино, не имея возможности играть.

После той поездки я начал ставить на спорт любому, кто соглашался выступить в роли букмекера в студенческом городке либерального колледжа на Восточном побережье. Я засиживался до двух утра, лихорадочно названивая в Sports Phone – сейчас уже давно забытую службу – чтобы узнать, сколько очков Golden State выиграл у Portland той ночью.

Когда на втором курсе я вернулся домой на весенние каникулы, я едва мог смотреть родителям в глаза. Желудок скручивало каждый раз, когда я заходил в дом. Чувство вины выедало меня изнутри – грызущая гниль, от которой я не мог избавиться. Когда я наконец сломался, это не было похоже на признание, скорее на капитуляцию. Я разрыдался и рассказал им всё, стыд вырывался из меня судорожными всхлипами и заиканиями. Лицо отца напряглось. Глаза матери наполнились слезами. Я стоял перед ними, жалкий и нагой. Я умолял спасти меня.

Это было моё первое дно.

Родители отправили меня на терапию к толстячку-психологу. Он был похож на неубранную кровать, иначе говоря – сам был тем ещё лудоманом. Когда я рассказал, что на выходных ставил на футбольные матчи, он спросил, на кого я поставил. «Кливленд? Ты поставил на Кливленд? Ну, вот в чём твоя проблема!» Не лучшая терапия, но это мнение актуально и по сей день.

Из тех сеансов мне запомнилось только одно. Психолог спросил: «Ты никогда не задумывался, почему сам отнял у себя все деньги?» Этот вопрос я задавал себе бесчисленное количество раз за последние 35 лет.

Почему я отнял у себя все деньги?

Сегодня спортивные ставки легальны в 38 штатах и Вашингтоне, округ Колумбия. В прошлом году американцы законно поставили на спорт более 115 миллиардов долларов. Только на последний Супербоул было сделано ставок на 1.39 миллиарда. Онлайн-букмекеры, такие как FanDuel и DraftKings, ежегодно тратят на рекламу свыше 400 миллионов долларов, и это может подтвердить любой, кто смотрел последний финал NFL.

Можно подумать, что я, как клинический лудоман, буду категорически против легализации спортивных ставок, но это не так.

Вопрос сложный. Легальные покер и блэкджек, ставки на спорт, а также на события вроде выборов через рынки прогнозов вроде Polymarket и Kalshi приносят налоговые доходы и создают рабочие места. Как и в других законных бизнесах, здесь есть защита потребителей: если ты поставил и выиграл, деньги тебе гарантированы. Ставки через легальные букмекерские конторы отбирают бизнес у чёрного рынка, что, в свою очередь, сокращает организованную преступность.

Но вот в чём суть: легальные спортивные ставки работают по дебетовой системе, то есть ты должен сначала внести деньги, чтобы их поставить. Строго говоря, ты не можешь потерять то, чего у тебя нет. Напротив, нелегальные ставки – это кредитная система, где ты точно можешь ставить деньги, которых у тебя нет, поверьте мне на слово. Некоторые букмекеры могут ограничить свои риски, отрезая игроков, которые им сильно задолжали, но большинство не против, чтобы игрок закапывал себя в гигантскую долговую яму. Именно из-за этого появляются истории о том, как кто-то опустошает фонды на учёбу детей или ворует деньги у своей компании. В крайних случаях лудоманы подвергают себя физической опасности, а иногда даже кончают с собой – в мире азартных игр это называют «взять большого туза».

Противники легализации предупреждают о росте зависимости, хищническом маркетинге и финансовом ущербе для молодёжи и бедных слоёв населения. Это правда: легализация ставит печать одобрения на определённый порок и делает его полностью доступным. Приложения вроде Bet365, FanDuel или PrizePicks позволяют сделать ставку за секунды – это требует столько же усилий, сколько пролистать ленту социальной сети. Но никто почему-то не говорит, что разница между дебетовыми и кредитными ставками может быть разницей между необходимостью искать вторую работу и необходимостью искать новые коленные чашечки.

Прошли те дни, когда нужно было искать букмекера, которому действительно можно доверять; за годы число сомнительных типчиков, которые меня кинули и остались должны превысило число девушек, отказавшихся со мной встречаться. А сегодня все твои ставки – от бессмысленного матча НБА до малоизвестной игры студенческой лиги – можно сделать с телефона, пока ждёшь латте. Больше не нужно бороться с гудками «занято», пытаясь успеть поставить за 20 минут до начала матча. Ты даже можешь попутно социализироваться, делая ставки в баре во время просмотра игры, а не сидя в жалкой темноте своей берлоги. Короче говоря, мы живём в мире, где спортивные ставки удобны, повсеместно доступны и не осуждаются обществом. Однако так было не всегда. Когда мне было 30, я снова оказался на дне – во второй раз. Сейчас расскажу.

Завязка после багамского фиаско продлилась, может, три месяца, а потом я вернулся к ставкам на футбол, потом на студенческий баскетбол, а затем пришёл к кристаллическому мету спортивных ставок – бейсболу. В регулярном бейсбольном сезоне 162 игры, и смотреть их – всё равно что наблюдать, как сохнет краска. Ставить на бейсбол – это как продать своё время дьяволу. Гораздо интереснее было бы играть в блэкджек в Атлантик-Сити и Лас-Вегасе или посещать подпольные покерные игры, но в то время я брался за любую возможность.

Это было в начале 90-х. Я получил в наследство немного денег – плохая отправная точка для игрока – и переехал в Лос-Анджелес, чтобы стать сценаристом – плохая идея для кого угодно.

Пока я пытался пробиться в кино, я обеспечивал себя, выжимая максимум из всех кредиток, которые мог взять, и вкладывая всё, что у меня было, в технологические акции. Говорят, сломанные часы дважды в день показывают правильное время, но эта сломанная система работала пять лет – с 1994 по 1999 год, во времена так называемого пузыря доткомов. Я зарабатывал десятки тысяч долларов в месяц на акциях, а потом тут же спускал всё на букмекеров и поездки в Вегас с друзьями на выходные. Параллельно писал сценарии, которые никто не хотел читать.

Во время финала NCAA в 2000 году у меня оставалось около $200,000 на рынке, когда у меня началась черная полоса в ставках. Я задолжал букмекеру около 80,000. Он прекратил у меня принимать и был совершенно прав, потому что я вошёл в «режим погони». Это когда ты нарушаешь все свои правила, ставишь деньги, которых у тебя нет, и издеваешься над собой в надежде достичь райской гавани под названием «выйти в ноль».

Что я сделал, когда он меня заблокировал? Забронировал рейс в Вегас с планом отыграть все деньги, которые ему задолжал. Я продал большую часть акций и перевёл $100,000 на свой счёт.

Вот интересный факт: обычно в каждом отделении банка хранится около $10,000 налом, поэтому чтобы собрать такую сумму, приходится колесить по городу от отделения к отделению, всё время боясь, что тебя ограбят. В те дни счётных машинок не было, и я провёл целый день, наблюдая, как кассиры пересчитывают каждую сотенную купюру по одной – настоящая китайская водяная пытка, полная ненависти к себе.

Наконец, я взял 100,000 в пачках по $100, засунул их в старую спортивную сумку Puma и сел на самолёт. Прилетел, доехал на трамвайчике из аэропорта до наземного транспорта, вдохнул сухой пустынный воздух и сел в арендованную машину, которая должна была отвезти меня в Mirage. Ни за что бы не поехал на такси – я же парень с $100,000 в сумке через плечо! Только вот сумка не висела на плече. Я оставил её в трамвае.

Холодный электрический разряд прошёл по всему телу, и мир вокруг исказился. Сердце заколотилось о рёбра. Дыхание стало поверхностным и быстрым. Ноги застучали по асфальту, и я рванул обратно через зону прилёта.

Идиот. Чёртов идиот, думал я. Ты потерял всё до того, как успел сделать хоть одну ставку. Ты это заслужил. Ты заслуживаешь каждую беду, которая с тобой случается.

Лёгкие горели. Мой разум бурлил ненавистью к себе. Именно в этот момент, во время панического бега за своими деньгами, я осознал с небывалой чёткостью: оно того не стоит. Я пообещал себе, что если каким-то чудом найду эту сумку, то сяду на следующий рейс в Лос-Анджелес и обращусь за помощью.

Я нашёл сумку Puma. Она просто стояла там, в трамвае. За следующие три дня в Лас-Вегасе я проиграл каждый доллар из неё.

Я вернулся в Лос-Анджелес опозоренным, продал остатки акций и расплатился с букмекером. Долгов не осталось, но я был на мели. Переехал из хорошей квартиры в гораздо меньшую, нашёл с кем мне вместе её снимать, продал машину и начал браться за любую подработку. Я писал тексты для сайтов реалити-шоу, участвовал в фокус-группе про зубную пасту, принимал сомнительные пищевые добавки и вёл дневник результатов за небольшую плату. Но главное – я начал выздоравливать.

Я ходил пешком из Вествуда в Голливуд на рабочие встречи, когда они у меня были, ездил на автобусе на свидания, когда они случались, и жил, как говорится, одним днём. Я пошёл на терапию и отказался от спортивных трансляций. Я отказывался даже подбрасывать монетку, чтобы разрешить спор.

После нескольких лет трезвой, смиренной жизни – и благодаря ей – я смог пробиться в Голливуд и добиться успеха в киноиндустрии. Продал несколько оригинальных сценариев, написал ещё кучу для крупных студий. По моим текстам сняли несколько фильмов, в том числе парочку неплохих. Я заработал кучу денег.

Третий срыв случился в 2010 году, через 10 лет после истории с сумкой Puma. Меня изводила одна кинозвезда на проекте, который не складывался. Прежде чем покончить с этим, я предупредил маму и своего терапевта, что решил поиграть, чтобы снять стресс. Это был мой способ смягчить их реакцию, если бы они узнали постфактум. Конечно, они пытались меня отговорить, но я уже всё решил. Нашёл букмекера, вернулся к ставкам, и здравствуй, тьма, мой старый друг.

Следующие девять лет я писал сценарии и снимал фильмы, одновременно ставя на спорт и ездя в Вегас, чтобы ставить ещё больше. Параллельно я относился к фондовому рынку как к комнате для баккары в Caesars Palace. Было несколько мелких финансовых неурядиц, но настоящий ущерб понесли моя жизнь из-за постоянного стресса и отношения. Я тратил почти всю эмоциональную энергию за столами, но мастерски убеждал себя, что без особых потерь встроил азартные игры в свою жизнь.

В 2019 году я начал шортить – ставить против – акции компании по производству электромобилей, которая, как мне казалось, была дико переоценена и управлялась противоречивым гендиректором, который, я был уверен, потеряет почти все свои деньги. Теперь он самый богатый человек в мире.

Эта сделка поглотила меня. Каждый день TSLA наносила мне новый удар. Когда шортишь акции, твои потенциальные убытки бесконечны, если цена продолжает расти. Но я всё равно упорствовал. Шортил ещё больше акций, покупал пут-опционы, продавал голые коллы. Это всё технические термины для «Нет! Не спускайся в подвал!» На этот раз крах был не только финансовым. Мой покой был просто выпотрошен, заменён лихорадочными кошмарами об очередном взлёте цен. Свободное время превратилось в часы криков на телевизор. Ночи уходили на пот, дрожь и проверку фьючерсов на телефоне до рассвета. Даже моя собака начала спать в другой комнате.

Само собой разумеется, всё это время я ставил немыслимые суммы на спорт, хотя это уже не имело значения. Те проигрыши были мелочью по сравнению с тем, что я терял на шорте. Не буду вдаваться в детали, но скажу, что я потерял эквивалент дома с тремя спальнями – не в роскошном Аспене, но и не в Де-Мойне. Чем больше я терял на акциях Tesla в течение недели, тем больше мне казалось, что я должен поставить на 49ers в выходные. Это превратилось в смертельную спираль: худшие деньги гнались за плохими и падали с обрыва. Я жил на ежедневной внутривенной капельнице кортизола и медленно шёл к самоубийственной несостоятельности.

По данным Национального совета по проблемам азартных игр, примерно 1% взрослых американцев имеют серьёзные проблемы с азартными играми, ещё 2–3% испытывают лёгкие или умеренные трудности. Эти цифры останутся неизменными независимо от того, легальны спортивные ставки или нет, но ущерб для зависимого игрока гораздо хуже, когда они нелегальны.

Легализация должна привести к гораздо более строгому регулированию. Сегодня спортивные ставки существуют в лоскутной системе регулирования на уровне штатов, часто плохо исполняемой. Федеральная система с более жёстким надзором лучше служила бы индустрии и игрокам. Я бы предложил строгие лимиты на депозиты и общенациональный список самоисключения, позволяющий проблемным игрокам вроде меня добровольно и навсегда запрещать себе доступ ко всем букмекерским конторам.

Если в последние годы вы смотрели спортивные каналы, то заметили, что рекламные паузы заполнены объявлениями букмекеров – яркими, быстрыми и неотразимыми. С лицами знаменитостей, броской графикой и энергичными закадровыми голосами, они созданы, чтобы мгновенно зацепить зрителя. Их нужно убрать из эфира.

Я считаю, что в отрасли не должно быть массового маркетинга или рекламы – так букмекеры заманивают молодых и уязвимых. Также я за жёсткие ограничения видов ставок, особенно на ставки на статистику игроков и ставки во время игры, которые превращают один матч в бесконечный игровой автомат – катастрофу для дофамина. Это может ударить по квартальным доходам DraftKings, но обещаю, не разорит их.

Этот лудоман считает, что азартные игры должны быть легальны, но их надо регулировать как порок, а не продавать как стиль жизни. Крайне важно, чтобы у 3% зависимых игроков была поддержка и правильные барьеры, чтобы они не взяли «большого туза».

Что приводит меня к моему третьему дну. Оно случилось не на Багамах, не в Вегасе и не после сплита акций Tesla.

Всё дошло до предела, когда я гулял по Нью-Йорку в январе 2020 года. Там и тогда, не знаю как и почему, я просто решил, что с меня хватит. Вот и всё. Это величайший грех повествования – до такой степени обойтись без кульминации, но что было, то было.

Я шёл по 21-й улице, когда меня огорошила странная мысль: я сам по себе история. Я напечатал это в телефоне и разрыдался. Я понятия не имел, что это значит.

Но теперь, кажется, понимаю. Наши жизни полны радостных событий, сердечных ран и огромных рисков. Мы постоянно делаем ставки – на любовь или на здоровье; всё это – невидимые руки, формирующие наше будущее. Бесконечная угадайка: выйдет ли она за тебя замуж, какими будут результаты биопсии, пройдёт ли предложение на дом, сработает ли ЭКО. Всё, абсолютно всё, зависит от случая – безопасная посадка самолёта, удачная операция, получение или неполучение предложения о работе.

Риск пронизывает самые важные решения и самые мелкие выборы – простить или нет, поехать по 10-й или по Олимпик, сказать «Я люблю тебя» первым или решить, что эта ставка будет последней.

Я хочу сказать, что мы всегда в игре, просто потому что живём.

В тот день в Нью-Йорке я позвонил своему букмекеру и сказал, что завязал. Закрыл свои позиции на бирже. (С тех пор акции выросли на 1,178%.) Сказал друзьям, что снова хочу выздороветь, и сделал всё это.

Это было 2,212 дней назад. Завтра будет 2,213. Хотя гарантий нет. Хочешь поставить на это?